Великий и Чёрный Инквизитор (СИ) - Страница 217

217

— Не волнуйтесь. Сейтиас наш Магистр, и мы все хорошо его знаем. Я думаю, он вполне способен за себя постоять и правильно направить нас.

— Всё верно, но я всё равно волнуюсь. По правилам я не должен долго находиться тут. Сейчас я направлюсь к Хабеку. Не смотря на то, что я не иду с вами, вы всё ещё ученики моей группы, а значит я в ответе за вас. Я подробнее разузнаю обо всём. А ты тут пригляди за друзьями.

— Всё будет в порядке, наставник.

Я немного ошибся. Всё было почти в порядке. Когда Керин ушёл, все вернулись к своим первоначальным делам. Рагнор и Пенелопа продолжили беседу с Литасом, Алтенион и Насториан вернулись к смешиванию алхимических порошков и жидкостей. Ну а Нильсен пристроился в уголке в обнимку с Селеной. Не обращая ни на кого внимания они продолжили целоваться.

Я хмыкнул глядя на эту парочку и повернулся было к Лите, когда меня отвлёк звук тяжелых шагов разносившийся из коридора. Дверь распахнулась так, словно её ударили Тараном, но ничего подобного в руках пришельца я не заметил. Присмотревшись к нему я замер не в силах вдохнуть. В дверном проёме чётко вырисовывалась фигура Первого Легата Имперской Армии, Виктора Алессандра Эгерейя. Я видел его лишь однажды, в тот самый проклятый ноябрьский день, когда Касар отравил моих близких. Я видел его так же ясно как сейчас, но тогда его лицо утратило какое бы то ни было Величие. Он был сломлен и жалок, а сейчас…

Я не буду описывать вам телосложение Легата, и так понятно, что он был очень хорошо тренирован. Вот на его лице я остановлюсь поподробнее. Алессандр не случайно считался необыкновенно красивым, его лицо было почти полностью лишено недостатков. Острые, чётко очерченные линии лица, чуть выступающий вперёд подбородок высокие скулы, прямой нос, тонкие плотно сжатые губы, и выразительные глаза цвета морской волны. Я не знал сколько ему в точности лет, но у него на голове не было ни одного седого волоса, хотя, судя по рассказам Нильсена, он был почти так же стар как и Янрин (не в обиду вам будет сказано, леди). Свои чёрные волосы он собирал в тонкий хвостик на затылке, совсем как Диамонд. А вот глаза у него были в точности как у Нильсена, только необыкновенно холодные, казалось начисто лишённые эмоций.

Он обвёл взглядом комнату, задержав его на Нильсене. Диамонд увидев отца как-то весь подобрался, приосанился, словно новобранец перед Генералом, но я почувствовал как он напрягся словно струна.

Алессандр между тем, даже не обратив внимания на своего старшего сына, продолжал пожирать взглядом младшего. Я говоря по правде не знал, что следует делать. В ту минуту мне казалось, что вмешиваться просто опасно, и оказался прав. Из глотки Виктора вырвалось нечто среднее между рёвом быка и матерным ругательством бывалого Адмирала морского флота. В его руке откуда ни возьмись, возник небольшой хлыст, который в следующую секунду полоснул Нильсена по спине.

Нильсен вскрикнул и отшвырнул от себя Селену, готовясь отразить любой удар, но, увидев, кто ему противостоит, он очень резко сник.

— Отец? Что ты здесь делаешь?

— Что я здесь делаю?! Что ТЫ здесь Делаешь?! — чётко выделяя слова прорычал Алессандр. — Твоё поведение не достойно потомка рода Эгерейя и рода Лейлайа! — Взбешённый Легат снова взмахнул хлыстом, рассекая бровь Нильсену. Снова раздался вскрик. Алессандр продолжал хлестать сына не обращая внимание на нас.

— Отец, перестань! — Диамонд бросился к Виктору, пытаясь вырвать хлыст у него из рук. Я и сам не понял, как он это сделал. Казалось воин не переставал орудовать хлыстом, а вот Диамонда отшвырнуло в сторону. Бедняга здорово ударился головой.

«Нильсен, почему ты не ответишь ему»? Спросил я.

«Экзель… Я не могу». Прошипел он в ответ.

«Что ж, Нильс. Если ты не можешь дать сдачи тому, кто нападает на тебя, я вынужден сделать это за тебя».

На этом наша короткая беседа закончилась. Я вышел вперёд выбрасывая руку, зажимая кисть Алессандра в тиски пальцев. Он несколько раз дёрнулся, но, безуспешно. Он повернул ко мне перекошенную от ярости физиономию: — Отпусти меня, мальчишка.

— Во-первых, меня зовут Экзель. Во-вторых, Нильсен часть моей команды, и вот что будет с каждым, кто посмеет причинить ему вред. — Я резко вывернул руку и прежде чем Легат успел что ни будь понять, раздался хруст.

— Отец! — Диамонд вскочил с места, но не посмел двинуться поймав мой взгляд.

— Виктор Алессандр Эгерейя, Нильсен Мой Брат, член Моей Семьи. Никогда и никому я не позволю безнаказанно причинять ему вред. Пусть это станет для вас уроком.

Я вырвал хлыст из его ладони и повторил Экзекуцию, которой подвергся Нильсен на самом Викторе. Наверное я хлестал бы его до тех пор, пока он не попросил прощения, но Нильсен, который до сего момента лежавший в углу и зажимающий голову руками, бросился вперёд, и закрыл отца своим телом.

— Экзель. Нет! — Нильсен не выглядел избитым или сломленным, как минуту тому назад. Сейчас в его взгляде застыла решимость. Он был готов драться за своего отца.

— Нильсен, почему ты защищаешь его? Он же обращается с тобой, словно с рабом. Как с диким зверем! Разве он недостоин наказания?

— Экзель, он — Мой Отец! Он — Моя Плоть и Моя Кровь. Я согласен, наши отношения никогда не были столь близкими и душевными как с вами, но он единственный по настоящему родной мне человек. Вы не знаете какой он на самом деле.

— Ты оправдываешь его, Нильсен? Но это глупо. Разве отец может так поступать со своим ребёнком?

— Экзель, если он так делает, значит у него есть на то причина. К тому же, знаешь, — Нильсен усмехнулся и посмотрел на Селену. — Говорят: Бьёт значит любит.

217